Демифологизация святых и героев и ее последствия

Демифологизация святых и героев и ее последствия

Древнейшие греки, создавая мифы и составляя большие епоси, не пытались никого обманывать. Взяв за основу какой-либо исторический сюжет, или, опираясь на элементы окружающей действительности, они создавали психологическую среду, которая содействовала развитию внутренней сущности человека. Рассмотрим самый известный из греческих мифов - миф о Пещере из седьмой книги «Государства» Платона.

Миф повествует о том, что в давние времена существовала пещера, в которой находились закованные в цепи люди, и они сидели лицам к стене. Как в театре, они видели лишь стену, на которой мигали тени людей, животных, предметов, которые двигались перед источником света. Люди, которые сидят в пещере, никогда не видели ничего, кроме теней, спроектированных на стену, и считали эти тени реальностью. Им казалось, что звуки, которые возникают внутри пещеры, идут от людей, животных, и всего, что двигается на экране.

Все узники были убеждены в реальности того, что они наблюдают. Они считали, что видят реальных людей, реальных животных, реальные предметы, и считали, что ничего другого не существует.

Согласно Платону, если один из узников освобождается от своих пут, он имеет возможность убедиться в том, что все то, что видят и слышат люди, которые сидят в пещере, является лишь отзывом и тенью реальных объектов, которые двигаются в лучах света. Освобожденный человек может оставить пещеру и выйти наружу. Понемногу привыкая к свету, она сможет увидеть деревья, мерцания звезд, солнце и весь мир, залитый солнцем. Она сможет услышать пение птиц, ходить по траве и пить ключевую воду. И тогда она захочет вернуться в пещеру и рассказать другим о том, какая настоящая реальность, рассказать, что все, что они исследовали и наблюдали, - нереально, что истина более высока от этого, что она намного шире и более прекрасная. Услышав это, узники спрашивают друг в друга, видел ли еще кто-то то, о чем говорит этот человек. Но никто не может подтвердить сказанное. Тогда, объединившись в своем неведении, они с криками прогоняют того, кто созерцал истину.

Платон говорит, что мифы помогают воспитывать и направлять людей, делая основные понятия об истине коллективным достижением, чтобы впоследствии каждый мог постичь ее индивидуально. Иначе говоря, греческие мифы - миф об Эроте и Психею, миф об Аргонавтах и Золотом Руне - нельзя понимать буквально: они символические и перенятые нравственностью.

Например, познакомившись с мифом об Одисея, который после падения Трои стремится вернуться в родную Итаку, не стоит думать, что Гомер просто ставил себе за цель изобразить красочное путешествие к неизвестным странам. В действительности, разные испытания, через которые проходить Одисей, и искушения на его пути - это эмблемы, внешние символы того, что мы несем внутри.

В каком-то смысле, каждый из нас - Одисей. Во время своего путешествия он попал на остров волшебницы Кирки. Одисей собирался пробыть там лишь один день, чтобы пополнить запасы и дать отдых своим людям, но красавица, способная очаровать душу, сделала так, что время, проведенное с ней, показалось ему одним днем. Однажды Одисей, увидев стадо свиней, спросил у нее: «Откуда здесь эти свиньи?» Отгоняя, он ударил одну из них ногой, другую дернул за ухо и вдруг услышал: «Не бей меня, Одисею». Так Одисей узнал, что Кирка своими заклинаниями превратила его друзей в свиней, и что он сам также очарован. И в нем опять просыпается исконный призыв Итаки - родины и порта, куда он держал путь, Итаки, где его ожидает Пенелопа, Итаки, что зовет его денно и нощно, Итаки - символу терпения и ритма движения времени.

Одисей - кто он? Выдумка, наивная неправда? Образ, созданный греческими писателями? Нет. Одисей - это мы сами. Разве не приказал он привязать себя к мачте, чтобы преодолеть голоса сирен, когда проплывал у их берега? Разве сирены, зная, что им не удастся затянуть его простыми обещаниями, не имитировали голос его жены и сына, который якобы звал Одисея на пустынный остров? Разве Одисей, если бы не был привязан, не прыгнул бы в море и не погиб? Разве не приказал он своим людям залепить уши воском, чтобы они не слышали голоса сирен? Разве мы не подобные Одисею, разве в жизни нас часто не очаровывают разнообразные сирены - то ли несколько материальное, то ли деньги, или, то наши чувства? Разве не бывают так, что наши слабости овладевают нами, и мы выбрасываемся на безлюдный остров? И разве мы не можем спастись, лишь привязав себя к большой мачте нашей лодки, которая непреклонно плывет к той Итаки, о которой мечтаем?

Очевидно, мифы имеют трансцендентное значение, в них заложено глубокое содержание, и они несут в себе что-то гуманное. Углубившись в историю, мы встречаемся с шумерским мифом о Гильгамеша и Енкиду. Главный герой мифа - Гильгамеш, правитель города Ура. Он должен пройти через ряд экзаменов и битв, встретиться со смертью, а затем спуститься в глубины океана за священным растением бессмертия, которое находится там из допотопных времен. Гильгамеша сопровождает Енкиду, его друг и спутник. В сновидениях Гильгамеша Енкиду появляется в образе топора с двумя лезвиями, которые являются символическим атрибутом искателя. Сцены из этого древнего мифа изображены на печатях и табличках, которые сохраняются в Британском музее и Лувре (и я их видел собственными глазами). Этот миф - не выдумка, не сказка, в нем есть эзотерическое содержание; кроме того, он вдохновляет и говорит о человечности, гуманности.

На основе мифа о Гильгамеша позже возник миф о Геракле и его знаменитые двенадцать подвигов. Разве эти двенадцать подвигов - выдумка? Нет, конечно. Геракл символизирует Солнце, и двенадцать подвигов, - это двенадцать знаков Зодиака, которые Солнце проходить на протяжении года. Это знаки, которые изменяются как на протяжении суток, так и на протяжении больших циклов. Двенадцать подвигов - это двенадцать знаков Зодиака, двенадцать зодиакальных домов, которые Солнце проходить в своей вечной борьбе, и благодаря ней может освещать мир, освещать Вселенную. Речь идет об астрономическом мифе. Геракл, одетый в кожу сваленного им немейського льва, символизирует Солнце, которое победило животную сущность. А огромная палка Геракла, сделанная из магического дерева, символизирует силу, является эмблемой энергии и будущих осуществлений Геракла.

Если обратимся в Индию, то встретим там другие мифы. Например, миф о Картикею и Ганешу, сыновей Шиви. Шива - это индусское божество, которое входит в триаду богов: Брахма, Вишну и Шива. Он был женат на богине Парвати, которая после отхода Шиви в Гималаи страдала от одиночества и спрашивала Богов, почему ее муж не рядом с ней, почему она такая одинока. Однажды она отправилась в Гималаи, нашла Шиву и сказала ему: «Мой Пане, я одинока, ты не бываешь со мной ни днем, ни ночью. Если бы тебя вообще не было, я и тогда не чувствовала бы себя более одинокой». Шива решил уделить ей время. Во время прогулки он разговаривал с ней, как с дочерью, как с ученицей, объясняя, что образ ее жизни ему не подходит, что он погружен в состояние трансцендентного созерцания, что его действия происходят на высшем, духовном плане, и при этом они не могут жить вместе. Они шли медленно, как двигаются слоны, и Парвати забеременела существом, которое стало впоследствии Ганешею, Богом Мудрости.

Миф рассказывает и о рождении Картикеи. Шива из Третьего Глаза, Глаза Дагма, который находится у него во главе, выпускает луч в глубь голубого озера, и оттуда внезапно появляется множество детей. Парвати, признав в них детей Шиви, с любовью обнимает их так крепко, что они сливаются в одного многорукого существа, которое имеет силищу. Так появился Картикея, бог войны, порожденный сочетанием внимания и основы существования мира.

Конечно, все это мифы, но миф - это не небылица, не простая выдумка, а символическая структура. Мы все хорошо знаем, что в Евангелиях Иисус говорит притчами, и они помогают понять некоторые вещи лучше, чем тысячи слов. Поэтому я, о ком мои собственные ученики из лучших намерений иногда имеют определенное воображение, перечисляя мои титулы и почетные звания, говорю вам, дорогие друзья, что жизненные и философские проблемы невозможно решить ни с помощью титулов и почетных званий, ни зная все то, что когда-то было сказано всеми философами мира. Способность решать философские и жизненно важные вопросы приходит с пониманием реальности, той живой реальности, что доступная каждому.

Мы не можем освободиться от власти исторических обстоятельств, от времени, в котором живем, с помощью самих только размышлений. В первую очередь, нам необходимо жить, глубоко проживая то, с чем сталкиваемся, нужно по-настоящему прожить данную нам жизнь, которая именно является большим символом. Деревья, их стволы, земля, небесные светила, - все это символы скрытого. Ветви дерева, которые поднимаются вверх, - это символ воли дерева стать вертикальным. Все мы символизируем что-то, что превышает нас самих. Мы символы, мы то, которое открывается изнутри. Иногда символы или притчи могут научить нас больше, чем интеллектуальные учения. Вспомните притчу о мертвой собаке. Его тело уже начало раскладываться, и люди, которые проходили мимо него, говорили: «Смотрите, какое отвратительное зрелище. Этот пес с телом, которое раскладывается, отвратительно выглядит и ужасно попахивает, нет ничего худшего». А старый Учитель, который проходив около него, сказал: «Зубы у него бели, как жемчуга». Этот Учитель одной притчей, одним символическим высказыванием, - «зубы в собаки бели, как жемчуга» - дал своим ученикам урок, который пережил много веков, урок, который может помочь больше, чем сотни списанных страниц.

Такое отношение к символам характерно для древнего мира в целом. Оно встречается и в Америке, например, в Мексике, в мифе о Кецалькоатля - пернатого змея, а также в перуанских мифах о тюленях, которые переносят душе людей из побережья на священные острова.

Все эти мифы - не выдумка; они носители, сосуды, формы, с помощью которых выражаются внутренние действия, действия метаісторичні, которые позволяют наладить связь с Природой. Тот, кто сумел прожить миф, кто осуществлял странные подвиги, - герой, святой, сверхчеловек.

Вспомним знаменитую битву в ущелье Фермопили - реальное историческое событие. Мы знаем, что такая битва была, но что повлияло на ее результат? И даже не на сам результат, потому что известно, что Леонид ее проиграл, и перси все-таки вошли в Грецию. Так что же важно в этой битве при Фермопилах? Важным является миф, героизм царя, который, защищая закон, принял смерть вместе со своими воинами (а их было всего трехсот человек), важная любовь царя Леонида к своим людям и их доверие к нему; важное чувство преданности и верности своей обязанности. В полдень, когда наступило время обедать, воины спросили Леонида:

- Пане, стоит ли хорошо поесть перед битвой?

- Поешьте немного, - ответил он, - потому что в эту ночь мы будем пировать с Плутоном, богом умерших.

- Сегодня ночью? А ты будешь на этом пире?

- Я буду с вами.

- Выходит, этой ночью мы поужинаем вместе с Плутоном и нашим царем.

Эти люди не боялись смерти, они пошли на бой, выступили против огромной армии, вдохновении мифом. Не знаю, ожидал ли Плутон их появления, смогли ли они поужинать вместе с ним... Но разве мы немного не завидуем этим воинам, которые, насчитывая всего триста человек, боролись против миллионной армии? Разве мы не в состоянии почувствовать моральную силу тех, кто сумел умереть, защищая свою родину и свои законы?

Наступили времена деміфологізації, времена карликократії, господства мелкого. Сегодня каждый заявляет о своих правах, но не говорит об обязанности; каждый, в силу своего эгоизма, стремится сохранить самого себя и то, к чему он привязан. Сегодня мы забыли, как отдавать почести, мы потеряли способность увлекаться святыми чувствами спартанской матери, которая посоветовала сыну, который сказал, что у него короткий меч, продлить его, предприняв шаг навстречу противнику. Другой миф рассказывает о матери, сыновья которой боролись за Спарту. Она ожидала окончания битвы на околице города. «Какие вести?» - спросила она гонца (вестового?). Услышав, что все ее сыновья погибли, она сказала, что спрашивает о судьбе родины, о том, которое будет со Спартой. Когда выяснилось, что Спарта победила, она сказала: «Тогда весть о смерти своих сыновей я принимаю с радостью».

Это классический пример, и он настолько жив и образен, что действует на нас как целебный бальзам. А что же выходит в результате деміфологізації? Что получаем, препарируя скальпелем душа вещей, если душу нельзя обнаружить таким образом? Что получаем, пытаясь взвесить то, которое не имеет веса? Что получаем, объясняя ребенку, что ее родители не любят друг друга и просто привлекали друг друга физически, что он родился через неосмотрительность? Что мы получим, если, кроме поэтического и возвышенного, рассказываем ребенку что-то такое, о чем она и так узнает, когда станет взрослой?

Мир, в котором секс заменяет любовь, а коммерческие интересы - дружбу, где пустословие выдается за глубокие истины, а нерешительность и высокомерие подменивают веру, - наш мир как никогда раньше нуждается в возрождении мифов и героев давности. Как важно для нас знать, что существовала Жанна д'Арк! Как зцілює наши души знания того, что жила когда-то Тереза Авильска! Как важно знать о подвигах осуществимых для блага Человечества! С другой стороны, что дает нам знание того, болел ли Хосе где Сан Мартин сифилисом, и были ли мечты Боливара об объединении Америки связанные с тем, что он пьянствовал? Что это за доктрины? Что это за течения, которые замеряются на наше чувство патриотизма, на нашу веру у Бога, на нашу веру в самих себя? Что это за вихри, которые зовутся историческими, которые розмітають, что отделяют людей друг от друга? Что это такое, которое разделяет отца и сына, который ведет к распаду государств и разрушает алтари?

Мы должны увидеть мощь и реальность мифов, которые владеют теллурической силищей. Мы должны осознать, насколько важно верить в святость и силу больших людей.

Испанию, которую я хорошо знаю, больше всего вдохновлял образ Сантьяго и призыв: «Сантьяго и Испания!» Много событий в истории относятся к той же реальности, что и мифы. Нет абсолютной уверенности в том, который существовал Сантьяго Матаморос (Святой Яков - Губитель мавров), нет уверенности в том, что фигура в белом проносилась полем брани, нет уверенности и в том, что Сантьяго Старший, уже с зітнутою председателем, доплыл к берегам Галиции в лодке, которая не имела ни кермы, ни паруса. Нам это неизвестно, но мы хорошо знаем, что благодаря этим фигурам вырос гордый народ, который дал больших писателей, народ, который владеет силой и чувством достоинства. Эти качества он сохранил и передал нам, народам Америки.

Асорин - большой и незабываемый Асорин - говорил, что всегда искал тень Дон Кихота на равнинах Галиции. Что означает для нас Дон Кихот? Многим помог этот персонаж, вымышленный Сервантесом. Многие из нас стали лучшими благодаря Дон Кихотови, хотя физически его никогда не существовало. Благодаря нему мы научились мечтать. Помните, как он боролся с мельницами? Какая красивая история! Когда Дон Кихот поднял своего копья, сказав, что на горизонте великан Фиерабрас, Санче отрицал: «Сеньйоре, но это обычный ветряк!» Дон Кихот подшпорил коня, вонзил копья в крыло мельницы и сразу очутился на земле. Приблизившись, Санче спросил: «Сеньйоре, не говорил ли я, что это лишь ветряки?» Посмотрев на него, Дон Кихот устало ответил: «Ох, Санче, Санче, видно, что ты не посвящен в таинства рыцарства и не знаешь, что существуют великаны, которые, когда на них нападаешь, превращаются в ветряки».

И это правда! Разве не существует великанов, которые, когда мы на них нападаем, превращаются в ветряки? В действительности, несущественно, существовал ли Дон Кихот. И в конечном итоге, что значит существовать, что значит жить? Выпить немного вина, съесть кусок мяса, лечь спать, закутавшись, один или разделив ложу - разве это значит жить? Жить значит намного больше; это намного глубже, это выходит за пределы повседневного. Жизнь подобна ветру, который наполняет паруса лодки, помогая нам двигаться вперед. И хотя никогда не существовало ни Санче, ни Росинанта, ни великана Фиерабраса, эта история-притча нам помогает, потому что в каждом из нас живет герой, в каждом живет рыцарь, который стремится двигаться вперед и мечтает о бою с великанами. С другой стороны, в каждом из нас есть и осадистый толстун, который говорит: «Нет, сначала подкрепимся сыром, сделанным в Ламанчи, а затем можно и в бой». В каждом из нас есть и тот, и другой.

Нужно остановить деміфологізацію. Нам нужны новые мифы. Друзья, нам нужно воспроизвести культуру, которая откроет нам красоту, которая даст нам возможность жить по-настоящему, - так, как нам бы хотелось. Нам нужный мир более осознан, более богат обидами. Посмотрите наши на дом, хотя бы на тех, которые расположены в этом районе, - красивые и добротные. На новых домах уже нет балконов, украшенных резьбой. Сегодня все делается ради комфорта. Когда мы хотим нанять квартиру, то уже не спрашиваем, есть ли библиотека или зал для рисования; нас интересует метраж кухни или ванной комнаты, потому что наша цивилизация - цивилизация ванных комнат. Нас тревожит, хорошо ли работает холодильник, потому что мы создали цивилизацию, где важнейшее - сохранить немного холодной закуски. Наших прадедов и прабабушек больше тревожило другое: достаточно освещенный зал ли, чтобы писать картины, но есть ли в доме место, где можно почитать книгу. В результате деміфологізації мы ничего не ценим, ничего не является для нас настоящей ценностью. Флаги перестали быть флагами, они превратились для нас в украшенную ткань. Мы профанизували наших героев и наши символы. Мы анализируем мудрые наставления Иисуса, пытаясь выяснить, не возникли ли они из-за того, что он был влюбленный в Марию или Магдалину, возможно ли, в Иуду. При таком подходе, который не щадит ничего святого, мы остаемся без дома, без семьи, без родины, без Бога, без Христа, без философии.

Одна из проблем современности - одиночество. Мы одиноки, и, словно затерянная среди моря лодка, с каждым днем все более ломаемся, подтачивается изнутри и извне, потому что мы потеряли символы, потеряли способность идти следом за большими, следом за святыми. Если бы не осталось ни одного большого человека, ни одного святого, то мы должны были бы их придумать здесь и в настоящий момент, чтобы рассказывать о них нашим ученикам, нашим детям, новым поколениям. И это поможет им идти дорогой жизни с возвышенной головой. Пусть сегодня нет Фермопил, мы должны их выдумать и воспроизвести в нашей поэзии, в нашей литературе. Пусть каждый знает, что это не просто скале. Пусть каждый знает, где большое, а где малое, где глубокое, а, где поверхностное. Пусть каждый знает, что есть духовные и моральные ценности, которые весят намного больше от того, которое измеряется количественно. Хотя сегодня нет ни королей, ни святых, мы должны их выдумать, чтобы опять найти чувство чести, свойственное Сидови, всем известному Сиду Завоевателю. Однажды сам король встал перед ним на коленях: «О, Сиде! Я так много грешил, наделал множество ошибок!» На что Сид ответил: «О, пане, мой король не должен становиться на коленях ни перед кем. Моего короля будет судить Бог, а не я». Несомненно, этот человек питал чувство чести.

Сегодня мы судим всех и вся. Сегодня мы не знаем, кто такой король, не знаем, что значит уважать кого-то и идти за кем-то, не знаем даже, что значит оставаться самим собой. Наши храмы озоруют. Мы идем к храму, чтобы услышать слова о Боге, о бессмертии Души, о причинах существования всего живого, а нам говорят о контрацепции. Мы идем к врачу, чтобы он помог нам разобраться в наших проблемах, а он говорит, что мы, наверно, влюбленные в свою бабушку. Каждый занимается делами, которые не принадлежат к сфере его компетенции. Все это похоже на то, если бы деревья внезапно начали бегать, взахлеб лаем, а на теле собаки врасплох выросли бы ветви с цветами. Все перепутано, везде мешанина.

Нам нужны новые мифы, способные сделать благородными наши души; нам нужны новые, живые примеры. Нужно, чтобы появилась новая раса, новое поколение людей, но не в этническом, а в моральном, значении, новое поколение, которое будет лучшим и более хорошим. Нам стоит опять попутешествовать из Дон Кихотом на ланы Кастилии. Нам нужно убедиться, что мы можем побеждать великанов и превращать их в ветряки. Нам нужно представить себя рядом с Леонидом, услышать его слова о пире с Плутоном, и почувствовать, что триста спартанцев могут устоять перед миллионной армией персов. Нам нужно опять спуститься из Гильгамешем на дно океана, чтобы найти там волшебное растение бессмертия. Мы должны обратиться к глубинам своей души, чтобы суметь воспроизвести новое общество, новую родину, родину людей лучших. Мы должны это сделать ради детей, и не только ради тех, которые уже есть, но и ради тех, которые появятся завтра. Это наш исторический долг перед обществом. Мы должны воспроизвести Акрополь, опять возвести «Верхний Город» со свойственной ему красотой, с его мифами, героями и святыми. Потеряв мифы, красоту, святых и героев, мы перестаем быть людьми и превращаемся в гуманоидов. Мы должны чувствовать и уметь выражать нашу внутреннюю веру.

Дорогие друзья, человек, отличается от животного, и не только тем, что у нее нет хвоста. Человек отличается от животного своей верой и внутренней жизнью. Человек отличается от животного, потому что ее глаза наполняются слезами перед красотой заката солнца, потому что она может прочитать другим людям стихотворения, которое понравилось ей самой. Человек отличается от животного, потому что понимает музыку и своим выполнением может донести к другим ее красоту. Человек отличается от животного, потому что кроме секса ей нужная любовь, и она способна любить всей душой. Человек отличается от животного тем, что для нее честь более высока, чем сила, тем, что она может помочь слабому подняться. Человек отличается от животного тем, которое склоняет колени не для того, чтобы дотянуться к кормушке, а потому что верит у Бога, в высшую силу, которая находится в ее сердце, которое обращается к ней из самой глубины души: «Бог существует!»

Чтобы опять стать людьми, мы должны опять прийти в Акрополь, в наш Новый Акрополь, чтобы найти здесь свои мифы, своих героев, свой внутренний голос. Мы должны стать вертикальными, подняться к Новой Истории, что подобная пылающему факелу. Мы должны распрямиться, чтобы осветить ось времени. И пусть те, кто далеко, кто не имеет того счастья, а, может, несчастье, знать то, что знаем мы, пусть те, кто не может жить нашей радостью и нашими страданиями, смогут увидеть издалека и нас, и этот воспаленный факел. Чтобы они могли знать, что здесь является красивыми пастырями, которые здесь являются красивыми людьми, что их хорошо встретят, что они найдут здесь тепло и светло, что в этом месте люди не теряются, хотя их окружает темнота.